ОТТЕПЕЛЬ Содержание Вступление Глава I. От репрессий к либерализации 1. Н.С. Хрущев в сталинские времена и после 2. XX Съезд КПСС Глава II. Советская культура во время "оттепели" 1. Н. С. Хрущев и советская интеллигенция 2. Власть и литература в годы "оттепели" Глава III. Эпоха преобразований 1. Реформы Н. С. Хрущева 2. Реформация сельского хозяйства Заключение Библиография ВСТУПЛЕНИЕ Понятие "оттепель" как историографическая категория возникло после выхода в свет повести И. Эренбурга, которая была опубликована в журнале "Знамя" еще до созыва XX съезда партии — весной 1954 г. Еще раньше, осенью 1953 г., "Новый мир" напечатал стихотворение Н. Заболоцкого "Оттепель", весьма созвучное духу времени: Оттепель после метели. Только утихла пурга, Разом сугробы осели И потемнели снега... Статья В. Померанцева "Об искренности в литературе", повесть Г. Троепольского "Из записок агронома", литературные заметки Ф. Абрамова "Люди колхозной деревни" и другие публикации журнала явились "вестниками" духовной и творческой "оттепели". Свое политическое начало "оттепель" берет с заявления Г.М. Маленкова о необходимости "прекратить политику культа личности", сделанного на заседании Президиума ЦК КПСС на следующий день после похорон Сталина. Это были первые шаги на пути утверждения законности и правопорядка. Крайне жесткие, откровенно противоправные и провокационные политические репрессии, достигшие ко времени смерти Сталина своего апогея, после его кончины потеряли опору и фетиш гипнотического прикрытия сталинским авторитетом. Они стали уязвимы, взрывоопасны и грозили их организаторам и исполнителям неминуемой ответственностью. Необходимо было опередить события, что и сделало руководство страны, выступив инициатором ряда мер, направленных против тоталитарного режима и прежде всего его репрессивного произвола. В апреле 1953 г. были прекращены со снятием всех обвинений "дело врачей", "мингрельское дело". Вышли на свободу и получили реабилитацию осужденные по "делам" госплана, авиационной и оборонной промышленности, арестованные по обвинению в "заговорах", "шпионаже" генералы и адмиралы. Пересмотру подверглись "Ленинградское дело", "дело Еврейского антифашистского комитета". Таким образом, до XX съезда КПСС были пересмотрены все политические процессы послевоенного времени с полной реабилитацией осужденных. Главная персональная роль в ликвидации последствий политического репрессированного произвола принадлежала, безусловно, Н. С. Хрущеву. Уже летом 1953 г. по его указанию комитет партийного контроля при ЦК КПСС начал работу по восстановлению в партии реабилитированных коммунистов. Выступая 7 мая 1954 г. перед ленинградским партактивом, Хрущев от имени Президиума ЦК КПСС потребовал "...в кратчайшие сроки завершить работу по реабилитации необоснованно обвиненных, проявить к ним максимум внимания и чуткости, выявить и привлечь к ответственности виновных".* *Барсуков Н.А. XX съезд в ретроспективе Хрущева //Отечественная история. 1996. № 6. С. 169—170. Глава I. От репрессий к либерализации 1. Н.С. Хрущев в сталинские времена и после Крутой поворот в политической карьере Никиты Сергеевича Хрущева пришелся на начало 30-х годов. Это было время первых пятилеток, время большого скачка в развитии экономики страны. К началу 30-х годов уже не было открытых выступлений оппозиционных групп. Политические противники Сталина были разбиты. Кардинально меняется политическая обстановка в стране и в партии. Но Сталин не удовлетворился победой над оппозиционными группировками в партии, которые выступали против его руководства. Он выдвигал новые задачи — чистка рядов партии и партийного аппарата так называемой партийной номенклатуры, которая проявила колебания в ходе дискуссий и была примиренчески настроена к бывшим оппозиционерам, полагая, что если идейные разногласия устранены, то необходим мир и согласие в партии. Сталин и Политбюро решительно пресекали такие настроения, готовя беспощадное физическое уничтожение бывших идейных противников. Для этих целей нужны были новые люди, новые кадры партийных функционеров во всех эшелонах партийно-государственной власти. От новых выдвиженцев требовался не столько интеллект и компетентность, сколько напористость, жесткость, стремление выполнить задание любыми путями и средствами, не считаясь с вытекающими последствиями. В последующие годы ряды руководящих деятелей партии пополнили лица, не имевшие большого опыта партийной работы и пришедшие к руководству уже тогда, когда массовые репрессии шли на спад. Старые и молодые партийные работники формировались как крупные политические деятели, находясь в сталинском окружении. В их числе был и Н. С. Хрущев. Он воспринял сталинское понимание общественного развития, систему управления, как основные постулаты марксизма-сталинизма. В 1936—1937 гг. Хрущев работал секретарем МК и МГК ВКП(б). Столичная организация партии всегда была образцом и примером для всех партийных организаций страны. За этим лично следил Сталин и Политбюро. Естественно, что в таком важнейшем для вождя деле, как искоренение "врагов народа", эта организация "...шла впереди партии. Возглавлял эту работу первый секретарь столичной партийной организации".* * Наумов В. П. Н. С. Хрущев и реабилитации жертв массовых политических репрессий//Вопросы истории. 1997. № 4. С. 20—22. Некоторое представление о методах работы Хрущева дает следующий случай. Выступая в мае 1937 г. перед делегатами IV Московской городской и V областной партийных организаций, он говорил: "Вот на первом заводе во время процесса вышел какой-то слюнтяй-подголосок или голос врагов, троцкистов и начал болтать... Его коммунисты сволторозили и хорошо набили ему морду. Некоторые сейчас же позвонили в МК: "Как это так избили?" — А я им сказал: "Молодцы, что избили. Молодцы".* * Наумов В.П. С. 22. Хрущев как первый секретарь МК и МГК ВКП(б) по существовавшим в те годы порядкам не только выступал как организатор массовых репрессий в пределах своего региона, но и должен был принимать в них непосредственное участие. Организаторские способности Хрущева были высоко оценены Политбюро и лично Сталиным. Он успешно руководил быстро развивающейся промышленностью Москвы и Московской области, городским хозяйством столицы, сельским хозяйством Подмосковья, одновременно он хорошо справлялся с разгромом "врагов народа" в Московской партийной организации, самой Москве и Московской области. С января 1938 г. Хрущев возглавлял партийную организацию Украины. Под его руководством была осуществлена последняя волна большого террора на Украине. В мае-июне 1938 года украинское правительство было полностью смещено. После освобождения Украины Хрущев вновь был направлен на работу в ЦК компартии республики. В ходе войны были разрушены основные индустриальные центры Украины, большой ущерб нанесен сельскому хозяйству, городам и населенным пунктам. Но не только хозяйственные заботы одолевали первого секретаря ЦК компартии Украины. На западных землях Украины после их освобождения от немецко-фашистских войск широкий размах приняла борьба украинских националистов против советской власти. Жестокие репрессии обрушились на мирное население, на тех, кто подозревался в сотрудничестве с националистами, кто им оказывал помощь. Хрущев лично контролировал борьбу с националистическим подпольем, с вооруженными формированиями националистов, лично давал указания об уничтожении их вождей. В феврале 1948 г. Хрущев обращается в Политбюро с предложением о репрессиях в отношении "вредных элементов в украинской деревне".* Его предложения были одобрены и в республике начались массовые аресты и расстрелы. * Наумов В.П. С. 24. Со смертью Сталина начался процесс осознания совершавшихся преступлений. Он не сразу вылился в конкретные действия. Как это ни парадоксально, но Берия, член партийного руководства, в наибольшей степени причастный к массовым политическим репрессиям при Сталине, пытался выступить в качестве борца с нарушениями законности и необоснованными репрессиями. Отношение партийного руководства к массовым репрессиям, осуществленным при Сталине, проявилось сразу же после его смерти. Из ссылки, лагерей и тюрем были возвращены близкие люди, друзья и сослуживцы членов Президиума ЦК. При этом Берия стремился подчеркнуть свою роль в освобождении этих лиц. Началась борьба за единоличное лидерство в руководящих кругах партии, она обусловила столкновение противостоящих сил, которое продолжалось почти четыре года и было периодом острейшего соперничества. Маленков предлагал радикальные изменения хозяйственных, а следовательно, и политических приоритетов; Хрущев уходил от такой оценки кризисных явлений и подчеркивал как основу политики "успехи" в уже созданной социально-экономической и политической структурах. Разногласия перекинулись также в сферу внешней политики. Маленков и Берия исходили, видимо, из того, что война в атомный век угрожает существованию человечества, стремились смягчить международную напряженность, проявив при этом склонность к ограничению внешнеполитических интересов СССР. Хрущев же считал такой подход пораженчеством, проявлением "правого уклона", его политику характеризовала глобальность. Летом 1953 г. Л. П. Берия был арестован, а позднее казнен не как бывший сталинский министр госбезопасности, ответственный за необоснованные массовые репрессии, как позднее утверждал Хрущев; его ликвидация была актом борьбы за власть, осуществленным в духе "лучших" сталинских традиций: на политическом процессе, приговорившем виновного к смертной казни, выдвигались, в основном, ложные обвинения, не выдерживавшие серьезной критики. Причины судебного процесса в отношении Берии достаточно банальны. В конце "сталинской эры" внутри руководства определилось ведущее положение Маленкова, выдвинувшегося в качестве заместителя Сталина на роль его преемника. Положение же других членов руководства было неопределенным. Некоторым из них — Молотову, Ворошилову, Микояну, Кагановичу, а также Берии, угрожали репрессии. Что касается Хрущева, то он подвергся сталинской критике в 1947 и в 1951 гг., однако Сталин поручил ему незадолго до своей смерти (на XIX съезде КПСС) доклад о партийном уставе. Это превращало его (во всяком случае, в собственных глазах), в легитимного претендента на высшие посты в руководстве. Со смертью Сталина политическая инициатива перешла в руки Берии, который быстрее и лучше других членов руководства понял значение происшедшего. Инициатива Берии основывалась на его близости (на начальном этапе) к Маленкову. Маленков и Берия не были, очевидно, лично дружны, но в послевоенные годы их связала тихая оппозиция сталинскому произволу, прослеживающаяся с 1946 года. После смерти Сталина возникла не комбинация Маленков—Хрущев, которую можно было предполагать, а комбинация Маленков—Берия. Хрущев воспринял эту попытку убрать его с первых ролей в политике и, помня о сталинских временах, опасался, видимо, своей ликвидации органами госбезопасности. Арест Берии стал возможным потому, что Маленков принял, наконец, сторону Хрущева. Мотивы решения Маленкова, ставшего для него роковым, при этом не вполне ясны. Можно, однако, предположить, что он опасался столкновения в руководстве, провоцируемого реформаторской ретивостью Берии, и, будучи "...лично человеком инертным, боялся выхода Берии на первые роли".* * Рейман М. Н. С. Хрущев и поворот 1953 года //Вопросы истории. 1997. № 12. С. 166—167. После устранения Л. П. Берии всю вину за сталинские репрессии переложили на него, всячески выгораживая "Великого вождя народов". 2. XX СЪЕЗД КПСС Хрущев в своих воспоминаниях пишет, что "...только после ареста Берии "для нас" впервые были "раскрыты пружины", которые "породили такие большие злоупотребления... выразившиеся в казни многих людей".* Это вызывает большие сомнения. Нам известно, что Никита Сергеевич был непосредственно причастен к политическим репрессиям 30-х годов в Москве и на Украине, был он в курсе и послевоенных "дел" в ходе их проведения. Но, безусловно, Хрущев стремился исправить положение, и как утверждали знавшие его люди, "он искренне и глубоко переживал содеянное".* * Барсуков Н. А. С. 174. * Там же. С. 171. Соединение критики "культа личности" с позицией внутрипартийной демократии, норм партийной жизни с разоблачением авторитарно-тоталитарного режима и Сталина, — все это было освещено в докладе Хрущева, но произошло далеко не сразу. Сначала они шли как бы параллельно. Причем, если в первом случае имя Сталина еще иногда фигурировало, то во втором намеренно замалчивалось, подменялось термином "банда Берии — Абакумова". Позже признал сам Хрущев: "Мы версию создали. Грубо говоря, выдумали о роли Берии, что Берия главное лицо злоупотреблений, которые сделаны Сталиным... Мы, собственно говоря, находились в плену этой версии, нами созданной в интересах реабилитации Сталина...", хотя, как он считал, у руководства "...уже закрадывались сомнения, что все ли там благополучно? Все ли аресты и казни были обоснованы? Но мы боялись поднять завесу и заглянуть за кулисы, которые при жизни Сталина для нас были скрыты занавесью".* * Барсуков Н. А. С. 171. Хрущев решил "приподнять занавес" над всей практикой репрессивного режима: "Я поставил эти вопросы на Президиуме Центрального Комитета, КП, настаивая на том, что нужно нам провести расследование и во всем разобраться и особенно эти вопросы возникли, когда мы уже начали думать о проведении XX съезда КПСС".* Решение о его созыве было принято в июле. Никита Сергеевич считал, что необходимо чистосердечно рассказать делегатам всю правду о жизни и деятельности нашей партии и Центрального Комитета за отчетный период, "но так как мы отчитываемся не только за период со дня смерти Сталина, мы должны, как члены ЦК, сказать и о том времени, о том периоде, который был сталинским периодом, когда мы были со Сталиным, были в руководстве".* * Барсуков Н.А. С. 171. * Там же. С. 171. 31 декабря 1955 г. Президиум ЦК КПСС образовал специальную комиссию для изучения материалов о массовых репрессиях в период с 1935 по 1940 гг., которую возглавил секретарь ЦК П. П. Поспелов. Она провела большую работу: изучила много дел, документов, допросила тех, кто тогда вел следствия, арестовывал людей. 9 февраля 1956 г., за несколько дней до начала XX съезда, "комиссия представила документ, где каждый расписался под всеми материалами. И из этих материалов было видно, что здесь мы столкнулись, — вспоминал Н. С. Хрущев, — с невероятным злоупотреблением властью. То есть Сталин сделал то, что никто из нас не думал".* Доклад Поспелова был заслушан на Президиуме ЦК КПСС и вызвал острую дискуссию. При обсуждении тезисов выявились разногласия. Хрущев предложил осветить материал перед предстоящим съездом партии. Молотов, Ворошилов, Каганович были против: "Тут сразу на меня набросились",* — вспоминал Хрущев. * Барсуков Н. А. С. 172.* * Там же. С. 172.* Доводы Никиты Сергеевича были сугубо прагматического и прозаического характера: "Если мы на съезде не скажем правду, то нас заставят через какое-то время сделать это. И тогда мы уже будем не докладчиками, а подследственными людьми. Мы тогда будем обвиняться в соучастии, в непосредственном участии, поскольку прикрывали эти злоупотребления уже после смерти Сталина, когда мы уже знали, что это были злоупотребления властью... И поэтому надо самим сказать, что было преступление. А уж когда спросят с тебя ответ за эти преступления, будет поздно, тогда тебя уже судить будут. Я не хочу этого, я не хочу такой ответственности".* * Там же. С. 173.* Хрущев призывал и к нравственному покаянию: "Я говорю, даже людям, которые совершили преступления, раз в жизни предоставляется такой момент, когда он может сознаться в содеянном, и это сознание может принести ему если не оправдание, то снисхождение. Так вот, с этих позиций таким моментом для нас является только XX съезд, уже на XXI съезде это сделать будет нельзя. Если мы вообще не хотим дожить до того времени, когда нас заставят держать ответ, то это лучше всего сделать на XX съезде".* * Барсуков Н. А. С. 173.* Кроме того, Хрущев пригрозил, что он "может сделать особое выступление, в котором изложит свою точку зрения по арестам и расстрелам".* Его доводы возымели свое действие и "все согласились, что доклад надо сделать".* * Там же. С. 174. * Там же. С. 174. Выступление единодушно было поручено Н.С. Хрущеву. В протоколе № 188 заседания Президиума ЦК от 13 февраля 1956 г. отмечено: "Поручить открыть Пленум ЦК КПСС первому секретарю ЦК т. Хрущеву Н. С. внести на Пленум предложение о том, что Президиум ЦК считает необходимым на закрытом заседании съезда сделать доклад о культе личности. Утвердить докладчиком т. Хрущева Н. С.".* * Аксютин Ю. В. Новое о XX съезде КПСС //Отечественная история. 1998. № 2. С. 108. Открыл Пленум и председательствовал на нем Н. С. Хрущев. Он же один и говорил. Правда, весьма коротко: "Нам нужно будет условиться о докладе, договориться. Повестка дня была утверждена в свое время Пленумом, докладчики тоже были утверждены — все эти вопросы решены. Другие вопросы, связанные со съездом, мы будем решать на совете делегаций. Нам нужно договориться насчет доклада. Президиум рассмотрел этот доклад и одобрил. Как члены Пленума? Доклад идет не от Президиума, а от Пленума Центрального Комитета. Как, будет ли Пленум заслушивать доклад?" Тут же раздались голоса: "Одобрить! Завтра услышим!" Хрущев словно ждал этих реплик и подвел итог: "Тогда будем считать, что доклад принимается Пленумом Центрального Комитета и поручается его сделать на съезде".* Речь шла об отчетном докладе ЦК партии. * Аксютин Ю. В. Новое о XX съезде КПСС //Отечественная история. 1998. № 2. С. 108. Хрущев же продолжал: "Есть еще один вопрос, о котором здесь нужно сказать. Президиум Центрального Комитета после неоднократного обмена мнениями и изучения обстановки и материалов после смерти товарища Сталина чувствует и считает необходимым поставить на XX съезде партии, на закрытом заседании... доклад от ЦК о культе личности. На Президиуме мы условились, что доклад поручается сделать мне, первому секретарю ЦК. Не будет возражений?"* Возражений не последовало. * Аксютин Ю. В. С. 108.* Позднее Н. С. Хрущев вспоминал: "Эти вопросы созрели и их нужно было поднять. Если бы их я не поднял, подняли бы другие и это было бы гибелью для руководства, которое не прислушалось к велению времени".* Лидер партии взял на себя эту трудную миссию и в силу своего положения, и в силу обстоятельств, и в силу своих личных убеждений. Нужно было немалое мужество, чтобы открыто посягнуть на "святость" имени, с которым страна шла более трех десятилетий. * Барсуков Н. А. С. 173.* Утром 25 февраля 1956 года делегаты формально уже завершенного XX съезда КПСС были приглашены в Большой Кремлевский дворец на еще одно "закрытое" заседание съезда. Для участников выдавались специальные пропуска. Гостей из "братских" партий в зале не было, не было и представителей печати. Но в Кремлевский дворец прошли около ста недавно реабилитированных активистов партии, список которых Н. С. Хрущев просмотрел и утвердил лично. Заседание съезда открыл Председатель Совета Министров СССР Николай Александрович Булганин и сразу же предоставил слово Никите Сергеевичу Хрущеву для доклада, само название которого было почти для всех делегатов необычным и неожиданным: "О культе личности и его последствиях". Потрясенные делегаты и приглашенные ветераны партии в полном молчании слушали доклад, лишь изредка прерывая докладчика возгласами изумления и возмущения. Несколько человек почувствовали себя плохо и им пришлось оказывать медицинскую помощь. Хрущев заявил, что будет говорить не о заслугах и достижениях Сталина, о которых так много сказано и написано. Он будет говорить о вещах, неизвестных партии, о которых Президиум ЦК КПСС узнал только в последнее время. Докладчик начал с рассказа о конфликте между Лениным и Сталиным в последние месяцы жизни Ленина и о предложении последнего сместить Сталина с поста Генсека ЦК как человека слишком грубого, капризного и нелояльного. Хрущев говорил о сомнительных обстоятельствах убийства С. М. Кирова и проводившегося по этому делу следствия, недвусмысленно намекая на причастность Сталина к этому убийству. Затем речь шла о массовых незаконных репрессиях, санкционированных Сталиным, о жестоких пытках, которым подвергались заключенные, не исключая недавних членов Политбюро, об их предсмертных письмах Сталину, которые он читал, но оставлял без ответа. Под громкие возгласы возмущения Хрущев заявил, что Сталин уничтожил более половины делегатов XVII съезда ВКП(б), который считался в нашей истории съездом победителей, а также более двух третей состава ЦК, избранного этим съездом. Хрущев обвинил Сталина в грубых просчетах в предвоенные годы, в уничтожении лучших командных кадров армии и флота. На Сталина докладчик возлагал ответственность за поражение Красной Армии в 1941—1942 гг. и оккупацию огромных территорий страны. По требованию Сталина в годы войны были выселены со своих земель калмыки, карачаевцы, чеченцы, ингуши и другие народности. После войны незаконным репрессиям подвергся партийный актив Ленинграда, были расстреляны несколько новых членов Политбюро. Даже в начале 1950-х годов Сталин готовил новые репрессии и отстранил от участия в руководстве страной и партией таких ее лидеров, как Молотов, Микоян, Каганович и Ворошилов. На Сталине лежит ответственность за глубокий кризис советского сельского хозяйства и грубые просчеты во внешней политике. Сталин поощрял культ своей личности, фальсифицировал историю партии и лично вписывал в собственную "краткую биографию" целые страницы с неумеренными восхвалениями в адрес И. Сталина. Ход закрытого заседания не стенографировался, и прения по докладу Н. С. Хрущева было решено не проводить. Делегаты съезда в смятении покинули Кремль. В Постановлении, принятом единогласно, но опубликованном лишь несколько месяцев спустя, было сказано, что съезд одобряет доклад Н. С. Хрущева и поручает ЦК КПСС "последовательно осуществлять мероприятия, обеспечивающие полное преодоление чуждого марксизму-ленинизму культа личности, ликвидацию последствий".* * Медведев Р. XX съезд КПСС: до и после //Преподавание истории в школе. 2000. № 7. С. 25.* XX съезд КПСС нанес удар по догматической идеологии марксизма-ленинизма, которая была официальной идеологией государства. Из этой идеологии выпали некоторые крупные блоки, фундамент здания ослабел, и оно, подобно Пизанской башне, начало медленно крениться и падать. XX съезд был подобен взрыву, но не атомной, а нейтронной бомбы, т.к. поражал людей, а не обстановку. Изменения в стране были большими, но они были в думах, в мыслях, в сознании людей. "Одни радовались обретению правды, у них появлялась надежда на изменения к лучшему, на возвращение или хотя бы реабилитацию пострадавших и погибших друзей и родных. Другие были обеспокоены. Недавние узники радовались близкой свободе, но было много людей, которые негодовали и боялись".* * Медведев Р. С. 26.* ГЛАВА II. СОВЕТСКАЯ КУЛЬТУРА ВО ВРЕМЯ "ОТТЕПЕЛИ" 1. Н. С. Хрущев и советская интеллигенция После XX съезда КПСС обозначились две мощные и перспективные тенденции: "зарождение нового типа постсоветской личности, посткоммунистической психологии, и — второе — восстановление культурного наследия, реставрация действительно ценного исторического прошлого, а не пресловутого ленинского наследия. Вторая тенденция была не перспективной, точнее сказать, ретроспективной. Но горизонты расширились во все стороны. Увеличилось количество классиков — от Бунина до Цветаевой. На культурном горизонте опять возникли Пастернак и Мандельштам. Значительным событием в культурной жизни стали мемуары Эренбурга, "...способствовавшие процессу восстановления памяти, наведения мостов к прошлому".* * Парамонов Б. То, чего не было. "Оттепель" и 60-е годы //Звезда. 1998. № 10. С. 198. Очень интересно определение, которое дал Борис Парамонов всей эпохе пребывания у власти Н.С. Хрущева: "Пятнадцать лет — с 1953 до 1968-го — страна существовала в некоем междумирье, межличном промежутке. Эпоха не имела собственного содержания — вот мой тезис. Я не хочу повторять общеизвестное об этих годах, о разоблачении культа Сталина и освобождении политзаключенных. Это было, и это не мало; но, говоря о внутренней пустоте этой эпохи, я имею в виду ее, как ни странно это звучит, идейную, то есть культурную пустоту. Если не пустота, то уж точно топтание на месте. И это топтание выдавалось за "восстановление ленинских норм партийной и государственной жизни".* Вот это и было пустотой и ложью. Ложь этих лет — в попытке реставрации коммунистического мифа, легенды о хорошем коммунизме. Человека со вкусом тошнит от выражения "дети XX съезда". Строго говоря, в первоначальном и прямом смысле этого слова эпоха была реакционной: реакция в смысле попыток восстановления старого, изжитого".* * Парамонов Б. С. 198. * Там же. С. 198. Б. Парамонов отмечает и положительные стороны хрущевского времени: "Стоило остановить политический, попросту говоря, физический террор — даже при сохранении если не террора, то зажима идеологического, — и начался некий органический процесс: появление ростков научной и художественной культуры. Появился, условно говоря, "Аверинцев".* * Там же. С. 198. Вспоминается оглушительное впечатление, произведенное его статьей о культурологии Хейзинги, об этом самом играющем человеке. Статья была напечатана в малочитаемом специальном журнале "Вопросы философии", но ею заинтересовались многие. Когда по прошествии времени оказалось, что Хейзинга не заслуживает особого внимания, это уже не имело никакого значения: "...сам Аверинцев институализировался, стал знаком качественной культурной эволюции".* * Парамонов Б. С. 199. "В литературе этот процесс шел с меньшим успехом по причине ее заметности и популярности и, следовательно, большего над ней контроля" — вспоминает Б. Парамонов. — В литературе этих лет не было крупных явлений собственно литературного свойства. Новаторство сплошь и рядом оказывалось эпигонством, причем запоздалым. Сенсация, произведенная книгой Дудинцева, была внелитературного характера, хотя "Не хлебом единым" — роман отнюдь не бездарный, это, я бы сказал, приятная книга. Вообще приятного было много. Молодой Евтушенко был приятным чтением. Но хватало и неприятного, после Дудинцева — венгерские события. Баланс постоянно нарушался; как говорил тот же Эренбург, история шла зигзагами. По-другому сказать, пушки не молчали, а музы особенной звучностью не отличались".* * Парамонов Б. Указ. соч. С. 199 В связи с вышеизложенным показательна речь Н. С. Хрущева на встрече с писателями, художниками, скульпторами, композиторами 19 мая 1957 г. С одной стороны, первый секретарь ЦК КПСС говорил о поддержке, которую оказывает художественная интеллигенция коммунистической партии: "В особенной идеологической борьбе наша советская интеллигенция показала себя политически зрелой, стойкой, преданной идеям марксизма-ленинизма, вместе со всем советским народом продемонстрировала единство и сплоченность в великой борьбе за дело коммунизма".* С другой, он упрекал их за недостаточную твердость в отношении идейных вопросов: "Но следует признать, что в среде интеллигенции нашлись отдельные люди, которые начали терять почву под ногами, проявили известные шатания и колебания в оценке ряда сложных идеологических вопросов, связанных с преодолением культа личности".* * Свет и тени "великого десятилетия": Н. С. Хрущев и его время. Л., 1989. С. 125. * Там же. С. 125. Никита Сергеевич так объяснял подобное положение: "По-моему, это произошло потому, что некоторые товарищи односторонне, неправильно поняли существо партийной критики культа личности Сталина. Они попытались истолковать эту критику как огульное отрицание положительной роли И. В. Сталина в жизни нашей партии и страны и встали на ложный путь предвзятого выискивания только теневых сторон и ошибок в истории борьбы нашего народа за победу социализма, игнорируя всемирно-исторические успехи советской страны в строительстве социализма".* *Свет и тени "великого десятилетия". С. 125—126. Хрущев разъяснил на встрече политику партии в отношении исторических заслуг И. В. Сталина: "Для того, чтобы правильно понять существо партийной критики культа личности, надо глубоко осознать, что в деятельности товарища Сталина мы видим две стороны: положительную, которую мы поддерживаем и высоко ценим, и отрицательную, которую критикуем, осуждаем и отвергаем".* * Там же. С. 126. Хрущев стал практиковать встречи с деятелями культуры и давал им высокую оценку. На партийном активе в июле 1957 г. он говорил: "Центральный Комитет КПСС считает, что товарищеские встречи и беседы с деятелями литературы и искусства по важнейшим вопросам идеологической работы весьма полезны и заслуживают всяческой поддержки".* Никите Хрущеву нравилось, что "...на этих встречах и в беседах... писатели и деятели искусства откровенно и непринужденно говорили по всем вопросам, волнующим их".* "Литературе и искусству, — указал глава Советского Союза, — принадлежит исключительно важная роль в идеологической работе нашей партии, в деле коммунистического воспитания трудящихся".* Поэтому, считал Хрущев, "...писатели, художники, скульпторы, композиторы, работники кино и театрального искусства, вся наша интеллигенция (должна) своим творчеством активно участвовать в созидательной деятельности советского общества, верно служить своему народу".* * Свет и тени "великого десятилетия". С. 129. * Там же. С. 129. * Там же. С 129. * Там же. С. 129. Никита Сергеевич прямо указывал на направления активности творческой интеллигенции: "Нашему народу нужны произведения литературы, живописи, музыки, отражающие пафос труда, понятные народу".* Определял Хрущев и стиль творчества — социалистический реализм, который, по его мнению, "обеспечивает неограниченные возможности для создания таких произведений".* * Свет и тени "великого десятилетия". С. 129. * Там же. С. 129. Те, кто отступал от такой линии партии, определенной Хрущевым, объявлялись "...носителями ошибочных и вредных взглядов и настроений", которые "...не зная жизни, не обладая необходимым политическим опытом, умением видеть главное и определяющее в жизни" цепляются "...за недостатки и ошибки тех или иных работников, сваливают без разбора и осмысления все в одну кучу, запугивают себя и пытаются пугать других".* * Там же. С. 130—131. Хрущев подверг критике журнал "Новый мир", книгу В. Дудинцева "Не хлебом единым" и слащавые, приторные фильмы "Незабываемый 1919 год" и "Кубанские казаки". Н. С. Хрущев не был поборником "свободы творчества", он выступал за контроль над культурной жизнью страны. Но в отличие от Сталинского контроля, он должен был выражаться не в форме репрессий творческой интеллигенции, а в форме критики "ошибочных и вредных произведений".* * Там же. С. 131. Хрущев считал, что со стороны партии и государства должно осуществляться руководство творческим процессом. "Литература и искусство, конечно, должны "исправлять" ошибки, допущенные в период культа личности, но под указаниями партии и только".* Это свидетельствует о том, что и Хрущеву были не чужды идеологические издержки, которые были сформированы в нем в годы, когда у руля власти в СССР стоял "вождь всех народов". * Там же. С. 131. 2. Власть и литература в годы "оттепели" В литературно-художественной периодике после марта 1953 г. отчетливо выделяется центральная тема, в обсуждении которой, как в фокусе, обозначились различные мнения и позиции. Это тема писательского труда или в более широком плане проблема взаимоотношений художника и власти, проблема свободы творчества. О праве писателя быть искренним, субъективным, отстаивать свою правоту в споре с критикой заговорили почти одновременно О. Берггольц, И. Эренбург, В. Померанцев. Против "розовой сахарной глазури" в книгах для детей выступила Л. Чуковская. Проблема творческой свободы остро стояла не только перед писателями, но и представителями других направлений культуры. "...Нужно решительно отказаться от негодной практики вмешательства в творческий процесс композитора со стороны работников музыкальных учреждений", — потребовал А. Хачатурян в статье "О творческой смелости и вдохновении".* * Зезина М. Р. Из истории общественного сознания периода "оттепели": Проблема свободы творчества //Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1992. № 6. С. 18. Действительно, положение художника в обществе было трагически противоречиво. С одной стороны — высокие гонорары, льготы, официальные почести, премии и звания, с другой, — крайняя степень творческой несвободы, обязанность писать книги, музыку, картины на продиктованные властью темы, ставить спектакли и снимать фильмы "по велению партийной совести". Условия, пагубные для таланта и благоприятные для расцвета ремесленничества и конъюнктуры, отсюда "...серый поток бесцветной, посредственной литературы, полупустые залы театров в то время, даже прославленных, столичных, ужасающее однообразие официозной живописи".* * Зезина М. Р. С. 19.* Литература в те годы оказывала громадное влияние на умы и настроения людей. Чтение было и развлечением, и суррогатом социального бытия людей, лишенных свободного доступа ко всякого рода информации, возможности свободного обмена идеями, самостоятельного политического и идейного самоопределения. В народе, еще недавно бывшем в массе своей неграмотным, сохранялась наивная вера в силу печатного слова. Впоследствии телевидение вытеснило чтение на второй план, а расширение и большее разнообразие информационного потока сделало читателей более искушенными. Но в 50-е годы обсуждение литературных произведений, поступков и характеров героев значило для людей больше, чем просто проведение досуга. Поэтому участие партийных органов в литературных делах было для них в идеологическом плане необходимо. В духе консервации идеологических установок прошлого прошел второй съезд писателей, собравшийся в декабре 1954 г., через 30 лет после первого. В докладе А. Суркова много места отводилось критике космополитизма, буржуазного национализма. Статьи в журнале "Новый мир" оценивались как "попытка атаковать основные позиции нашей литературы с нигилистической платформы".* Задачи литераторов были четко сформулированы в приветствии ЦК КПСС съезду: "Долг советских писателей — создавать искусство правдивое, искусство больших мыслей и чувств, глубоко раскрывающее богатый душевный мир советских людей ...воплощать в образах своих героев все многообразие их трудовой деятельности, общественной и личной жизни в неразрывном единстве. Наша литература призвана не только отражать новое, но и всемерно помогать его победе".* * Зезина М. Р. С. 22. * Там же. С. 22. Все последующие партийные установки в сфере литературы и искусства были выдержаны в том же духе. Партия рассматривала художественные произведения как средство формирования коммунистического мировоззрения масс. Отсюда требования к писателям и художникам: "Творческая деятельность в области литературы и искусства должна быть проникнута духом борьбы за коммунизм, вселять бодрость в сердца, твердость убеждений, развивать социалистическую сознательность и товарищескую дисциплину".* Нечаянное выражение Хрущева "...писатели-автоматчики", точно указывало на место писателя в обществе — место бойца, действующего по команде. * Там же. С. 22. Реальная жизнь и творчество не укладывалось в это "прокрустово ложе" партийных установок. "Боже мой, за что ни возьмусь, нужно напряжение лжи и натяжек, — писал А. Твардовский в своей рабочей тетради. — А уже не могу, не хочу — хоть что хочешь".* В конце 1955 г. среди демократов ходили оживленные разговоры о выступлении Н. Погодина на заседании комиссии Союза писателей по драматургии и передавалась его фраза: "Не вижу возможности заставить Уланову танцевать со связанными ногами".* Противоречия между творческой практикой и идеологическими формами стало особенно заметно на второй волне "оттепели", наступившей после XX съезда. * Зезина М.Р. С. 22. * Там же. С. 23. К началу 1963 г. относится новый виток в "закручивании гаек". Скандал, разразившийся в декабре 1962 г. на выставке в Манеже, послужил началом "идеологического наступления"* партии на "фронте"* литературы и искусства. Серия встреч Хрущева с интеллигенцией и июньский пленум ЦК по идеологии не оставляли сомнений, что "оттепель" подошла к концу. "Детям XX съезда" оставался выбор: колебаться вместе с линией партии или пытаться двигаться против течения. Идея творческой независимости художника все более отчетливо приобретает оппозиционное звучание. * Там же. С. 23. * Там же. С. 23. В начал